Невидимый свет - Страница 57

– На катафалке?

– Да, сэр. Кататься ездил, больше ничего. Радио послушал, станцию Мемфиса.

– Тебя кто-нибудь видел? Кто-нибудь может подтвердить, где ты был?

– Нет, сэр.

– Регги, ты у церкви был? Ходил в тот вечер на собрание в церковь?

– Нет, сэр.

– Регги, послушай. Если ты ходил в такое место, где родители запрещают бывать, сейчас не скрывай, сознайся, будь мужчиной. Так где ты был? В ночном клубе? Пил, да? Играл, с женщиной развлекался?

– Сэр, я…

– Мистер Сэм, мой сын Регги – хороший мальчик. Не гений, но трудолюбивый и…

– Сэм! – прервал допрос шериф. – Там ребята нашли кое-что.

Да, они нашли то, что искали. Сэм вошел в спальню. Один из полицейских указал на кровать, с которой сдернули белье. Из-под матраса торчал уголок синей рубашки. Сэм кивнул. Полицейский поднял матрас. Сэм осторожно поддел находку карандашом и поднял над пружинной сеткой. То была рубашка – синяя, хлопчатобумажная, с отодранным карманом, вся в ржавых пятнах, которые, как знал Сэм, соответствовали цвету засохшей крови.

– Вот и попался черномазый, – произнес кто-то.

– Ладно, – сказал Сэм и, обращаясь к одному из полицейских, добавил:

– Пометь ее и положи в сумку. Обращайся с уликой очень осторожно. Это дело получит широкую огласку. Мы не имеем права на ошибку.

Сэм вернулся в гостиную, где и арестовал Регги Фуллера по обвинению в убийстве.

Спустя три месяца состоялся суд, который разобрался с делом за один день. Фуллеры, готовые потратить все свои сбережения ради спасения сына, хотели нанять адвоката из Литл-Рока, но Сэм, изучив доказательства, посоветовал им убедить Регги признать свою вину и сдаться на милость правосудия. Адвокат из Литл-Рока сказал им то же самое: рубашка действительно принадлежала Регги, о чем свидетельствовала маркировка прачечной; да этот факт, собственно, никто и не пытался отрицать. Карман по всем параметрам соответствовал рубашке – и по цвету, и по размеру сохранившихся стежков. Засохшая кровь была третьей группы, резус отрицательный – как у Ширелл. Регги не имел убедительного алиби.

Ни о какой сделке о признании вины не могло быть и речи. Улики были таковы, что признания даже не требовалось. Сэм принял решение просить для Регги смертной казни, хоть тот и был еще совсем юный и немного ненормальный. Сэм не считал себя жестоким человеком, но… Око за око. Это самый лучший метод, единственно верный. Кроме того, это последнее дело Эрла, а Эрл тоже стал бы добиваться соответствующего наказания для убийцы.

Фуллерам все-таки удалось найти адвоката, который согласился защищать подсудимого при рассмотрении дела в апелляционном порядке. Сэм предупреждал их, чтоб не выбрасывали деньги на ветер, но они не оставили тщетных попыток спасти сына. На протяжении двух с лишним лет, что дело гуляло по инстанциям и Регги гнил в тюрьме Камминз-Фарм в Гулде, куда отправляли негров, миссис Фуллер каждую неделю писала Сэму письма, взывая к его милосердию. Когда у Фуллеров кончились деньги, они продали свой большой дом и переселились в маленький. Деньги кончились опять, и мистер Фуллер продал свою фирму белому человеку, пошел к нему в услужение, а тот за спиной называл бывшего владельца "самым тупым черномазым во всем Арканзасе, которому взбрело в голову продать бизнес, ежегодно приносивший 60 тысяч долларов на каждые шестьдесят тысяч долларов!"

Потом миссис Фуллер умерла, старший сын, Джейк Фуллер, ушел служить в Военно-морской флот, а две дочери, Эмили и Сьюзетта, переехали к своей тете в Сент-Луис. Однако старик Дэвидсон Фуллер продолжат каждую неделю писать Сэму, уговаривая его еще раз проверить улики.

– Вы справедливый человек, сэр. Спасите моего мальчика. Он не виноват.

– Дэвидсон, даже все ваши негры утверждают, что это он убил. Мне ведь обо всем докладывают. Я знаю, о чем говорят в церквях и ночных клубах.

– Не отнимайте у меня сына, мистер Сэм.

– Это не я отнимаю у вас сына. Это закон делает свое дело. Мы живем не в Миссисипи. Был честный суд, его защищали хорошие адвокаты. И наказание он понесет по заслугам. Так что лучше смиритесь, сэр. Я понимаю, вашей семье не легко, но ведь и семья Ширелл страдает.

– Скажите, что преступление совершил я, если обязательно надо казнить негра. Я пойду. Признаюсь во всем. Заберите меня. Пожалуйста, прошу вас, умоляю, мистер Сэм. Только отпустите моего бедного мальчика.

Сэм холодно взглянул на убитого горем отца.

– Ты слишком любишь своего сына, – вымолвил он. – Он этого не заслуживает. Он убил невинную девочку.

Оставалось разыграть только один, последний акт. Это свершилось 6 октября 1957 года в тюрьме штата Арканзас в Таккере, куда Регги перевели из Камминз-Фарм после того, как была отклонена последняя апелляция. В тот день проводилась четвертая игра "Уорлд Сириз", и Сэм слушал трансляцию матча по радио, направляясь после обеда в своей машине в Таккер, который находился за сто с лишним миль от Блу-Ай, к юго-востоку от Литл-Рока. Не в первый раз пускался он в такое путешествие и наверняка не в последний, хотя нельзя было сказать, чтобы он взял себе это в привычку: из двадцать трех преступников, отправленных им на электрический стул, только одиннадцать были казнены у него на глазах. Сегодня вечером наступит очередь Регги.

Слава Богу, ему удалось послушать репортаж. Он поймал чистый сигнал из Литл-Рока и всю дорогу тупо слушал трансляцию бейсбольного матча. В кругу питчера находился Уоррен Слан, косивший всех бэттеров. Сэм, ненавидевший название "Нью-Йорк янки", болел за объявившуюся не так давно команду "Милуоки" – в прошлом многострадальную "Бостон брейвс". Он внимательно следил за разворачивавшейся на поле драмой: были назначены дополнительные иннинги, в девятом периоде "Янки" благодаря Элстону Хоуэрду сравняли счет и в начале десятого вырвались вперед (проклятье!).